Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль: колет [Колет (франц.) — короткий
мундир из белого сукна (в кирасирских полках).] из серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого
золота, штаны глазетовые же и на голове литого
золота шишак, увенчанный перьями.
Она тоже разобрала барские сундуки и
с величайшей отчетливостью, по описи, передала их приказчице; потом достала два шелковые платья, старинную шаль, подаренные ей когда-то бабушкой, дедушкин военный
мундир, шитый
золотом, тоже отданный в ее полную собственность.
День,
с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным слоем сероватые, жидкие облака, солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А голубоватая, скромная фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной на фоне крупных, солидных людей, одетых в черное и в
мундиры, шитые
золотом, украшенные бляшками орденов.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в
мундирах, расшитых
золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях
с золочеными пуговицами, студенты в
мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом
с ними, бедно одетые, качались старые люди
с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
С какой холодной важностью и строгостью в лице,
с каким достоинством говорил губернатор, глядя полусурово, но
с любопытством на нас, на новые для него лица, манеры, прически, на шитые
золотом и серебром
мундиры, на наше открытое и свободное между собой обращение! Мы скрадывали невольные улыбки, глядя, как он старался поддержать свое истинно японское достоинство.
И он еще больше, чем на службе, чувствовал, что это было «не то», а между тем,
с одной стороны, не мог отказаться от этого назначения, чтобы не огорчить тех, которые были уверены, что они делают ему этим большое удовольствие, а
с другой стороны, назначение это льстило низшим свойствам его природы, и ему доставляло удовольствие видеть себя в зеркале в шитом
золотом мундире и пользоваться тем уважением, которое вызывало это назначение в некоторых людях.
Позади стола стояли три кресла
с очень высокими дубовыми резными спинками, а за креслами висел в
золотой раме яркий портрет во весь рост генерала в
мундире и ленте, отставившего ногу и держащегося за саблю.
Все генералы, которые расхаживали довольно спесиво в
золотых мундирах, засуетились и
с низкими поклонами, казалось, ловили его каждое слово и даже малейшее движение, чтобы сейчас лететь выполнять его.
Может быть, долго еще бы рассуждал кузнец, если бы лакей
с галунами не толкнул его под руку и не напомнил, чтобы он не отставал от других. Запорожцы прошли еще две залы и остановились. Тут велено им было дожидаться. В зале толпилось несколько генералов в шитых
золотом мундирах. Запорожцы поклонились на все стороны и стали в кучу.
Его большие глаза были похожи на сливы, одевался он в зеленоватый
мундир с золотыми пуговицами и
золотыми вензелями на узких плечах.
По будням — синие сюртуки
с красными воротниками и брюки того же цвета: это бы ничего; но зато по праздникам —
мундир (синего сукна
с красным воротником, шитым петлицами, серебряными в первом курсе,
золотыми — во втором), белые панталоны, белый жилет, белый галстук, ботфорты, треугольная шляпа — в церковь и на гулянье.
В левом углу зала отворилась высокая дверь, из нее, качаясь, вышел старичок в очках. На его сером личике тряслись белые редкие баки, верхняя бритая губа завалилась в рот, острые скулы и подбородок опирались на высокий воротник
мундира, казалось, что под воротником нет шеи. Его поддерживал сзади под руку высокий молодой человек
с фарфоровым лицом, румяным и круглым, а вслед за ними медленно двигались еще трое людей в расшитых
золотом мундирах и трое штатских.
— Не то, не то, совсем не то, — заговорил он вдруг своим гадким выговором, быстро переменяя положение, облокачиваясь об стол и играя
золотым перстнем, который у него слабо держался на худом пальце левой руки. — Так нельзя, господа, готовиться в высшее учебное заведение; вы все хотите только
мундир носить
с синим воротником; верхов нахватаетесь и думаете, что вы можете быть студентами; нет, господа, надо основательно изучать предмет, и т. д., и т. д.
Восьмого мая, вернувшись
с последнего экзамена, закона божия, я нашел дома знакомого мне подмастерье от Розанова, который еще прежде приносил на живую нитку сметанные
мундир и сюртук из глянцевитого черного сукна
с отливом и отбивал мелом лацкана, а теперь принес совсем готовое платье,
с блестящими
золотыми пуговицами, завернутыми бумажками.
Злосчастные фараоны
с завистью и
с нетерпением следили за тем, как тщательно обряжались обер-офицеры перед выходом из стен училища в город; как заботливо стягивали они в талию новые прекрасные
мундиры с золотыми галунами,
с красным вензелем на белом поле.
Белые замшевые тугие перчатки на руках; барашковая шапка
с золотым орлом лихо надвинута на правую бровь; лакированные блестящие сапоги; холодное оружие на левом боку; отлично сшитый
мундир, ладно, крепко и весело облегающий весь корпус; белые погоны
с красным витым вензелем «А II»;
золотые широкие галуны; а главное — инстинктивное сознание своей восемнадцатилетней счастливой ловкости и легкости и той самоуверенной жизнерадостности, перед которой послушно развертывается весь мир, — разве все эти победоносные данные не тронут, не смягчат сердце суровой и холодной красавицы?..
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились
с полной торжественностью; впереди шел камердинер его
с образом в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в
мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница
с гробом, за которым непосредственно шел в
золотом и блистающем камергерском
мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в
мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые люди, за которыми бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
В присутствии висит прямо на виду в большой
золотой раме портрет государя в
мундире с лентой и в углу маленький портрет Христа в рубахе и терновом венке.
Поодаль от стола, не принимая пищи, сидел жандармский генерал
с непроницаемым, но унылым видом, как будто тяготясь надоевшей ему формальностью. Со всех сторон двигались и шумели офицеры в своих красивых, украшенных
золотом мундирах: кто, сидя за столом, допивал бутылку пива, кто, стоя у буфета, разжевывал закусочный пирожок, отряхивал крошки, упавшие на грудь
мундира, и самоуверенным жестом кидал монету, кто, подрагивая на каждой ноге, прогуливался перед вагонами нашего поезда, заглядывая на женские лица.
Что за кафтан был на судье, что за
мундир на городничем, и вдобавок ко всему между двух деревенских чучел в женском платье, то есть между женой и свояченицей, Кальпинский во французском шитом кафтане,
с двумя часовыми цепочками,
с перстнями на пальцах, в шелковых чулках и башмаках
с золотыми пряжками.
Я был принят в полк вольноопределяющимся 3 сентября 1871 года Это был год военных реформ: до сего времени были в полках юнкера
с узенькими
золотыми тесемками вдоль погон и унтер-офицерскими галунами на
мундире.
С этого года юнкеров переименовали в вольноопределяющихся, им оставили галуны на воротнике и рукавах
мундира, а вместо
золотых продольных на погонах галунов нашили из белой тесьмы поперечные батончики.
Барон был в
мундире, вышитом на всех возможных местах, где только можно вышить
золотом, в красивой станиславской ленте и
с станиславской звездой.
— Уж я обо всем
с домашними условился:
мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой,
золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под чужим именем русского офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но не только я, да и старуха моя слышать об этом не хочет. Что будет, то и будет, а благодетеля нашего не выдадим.
Сравнительно богатые молодые Зыбины воспитывались в московском дворянском пансионе и не раз приезжали в
мундирах с красными воротниками и
золотыми галунами к нам
с визитом, но никогда, невзирая на приглашение матери, не оставались обещать. Вероятно, желая казаться светски развязными, они громогласно хохотали за каждым словом, чем заставили случившегося в гостиной о. Сергия неосторожно сказать: «Per lisum multum…» (по причине выпавшего зуба он говорил lisum вместо risum).
Показаться дома в
мундире с золотыми галунами и в кепи, надетом набекрень, отдавать на улице честь офицерам и видеть, как они в ответ, точно знакомому, будут прикладывать руку к козырьку, вызвать удивленно-почтительные взгляды сестер и младшего брата — все эти удовольствия казались такими заманчивыми, что предвкушение их даже несколько стушевывало, оттирало на задний план предстоящее свидание
с матерью.
Праздничные
мундиры носились
с кожаными лакированными поясами и отличались от пиджаков
золотыми галунами на петлицах и рукавах.
Он очень хорошо помнил, что шляпа на нем была
с плюмажем и
мундир с золотым шитьем; но шинель не заметил, ни цвета его кареты, ни лошадей, ни даже того, был ли у него сзади какой-нибудь лакей и в какой ливрее.
Он был в
мундире, шитом
золотом,
с большим стоячим воротником; на нем были замшевые панталоны; при боку шпага.
По случаю торжественного приема он был в шитом
мундире,
с золотым аксельбантом через плечо и генеральских эполетах — форма эта несколько напоминала форму английских генералов — и, казалось Володе, несколько стеснялся этой формой, как обузой, которую надо было нести человеку поневоле.
A расшитые
золотом пестрые
мундиры все приближались и приближались к ним… Уж был ясно слышен лошадиный топот и громкий говор неприятеля
с его типичным акцентом… Грубый смех то и дело звучал в отряде. Потянуло в воздухе сигарным дымом. Очевидно, кавалерийский неприятельский разъезд ехал без начальника, потому что солдаты держались вполне свободно.
И форму «институты» носили не общую (красный воротник
с серебряными пуговицами, по казанскому округу), а свою —
с золотыми пуговицами. Сюртуков у них не было, а только
мундиры с фалдочками (как у гимназистов) и куртки.
Он шел в
золотой каске и кирасе, в белом
мундире, окруженный свитою; я
с ненавистью следил за ним издали, из гущи толпившихся на бульваре зрителей.
Был тут попечитель нашего округа Новиков, генерал в серебряных эполетах, товарищ министра народного просвещения кн. М.
С. Волконский, высокий,
с узким лицом и редкой черной бородой, в каком-то гражданском темно-лиловом
мундире с золотым шитьем.
В дверях показались два подростка в расстегнутых
мундирах технического училища, а за ними, уже из залы, видна была низменная фигура молодого брюнета в бородке,
с золотым pince-nez, в белом галстуке при черном, чрезмерно длинном сюртуке, — помощник присяжного поверенного Мандельштауб, из некрещеных евреев.
Посол, в чаду своего величия, чванился, ломался, говорил необдуманно и неприлично. Он часто поправлял свои усики, играл
золотою бахромою своей епанчи, гладил
с чадолюбием бархат одежды и бренчал острогами, точь-в-точь как мальчик перед бывшими своими товарищами, школьниками, надевший в первый раз офицерский
мундир.
Родитель Андрея Тихоныча служил, по выбору дворян, в земском войске 1807 года и потому носил
золотую медаль на владимирской ленте,
мундир с малиновым воротником и шляпу
с зеленым пером.
Этот человек был в треугольной, обложенной мишурным галуном шляпе, из которой торчало множество павлиньих перьев, в алонжевом парике [Алонжевый парик — длинный парик.], пышно всчесанном, в гродетуровом сизом
мундире с бархатным пунцовым воротником и такими же обшлагами и
с разными знаками из
золотой бумаги и стекляруса на груди, при деревянной выкрашенной шпаге.
Что собралось седьмого мая так много народа на острове Луст-Эланд, прежде столь пустом? Бывало, одни чухонские рыбаки кое-где копышились на берегу его, расстилая свои сети, или разве однажды в год егери графа Оксенштирна, которому этот остров
с другими окружными принадлежал, заходили в хижину, единственную на острове, для складки убитых зверей и для отдыха. По зеленым
мундирам узнаю в них русских и — гвардейцев по
золотым галунам, на которых солнце горит ярко.
Высокий, пожилой — Потемкину в то время перевалило за пятьдесят — широкоплечий богатырь, в ярком
мундире, обшитом сплошь
золотым шитьем,
с широкой грудью, покрытой рядом звезд и крестов, русских и иноземных, он уже вышел из кабинета.
На нем был новый,
с иголочки, со слежавшимися складками
мундир и густые
золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи.
Он ехал галопом в маленькой шляпе,
с андреевского лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем
мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом,
золотом шитом, чепраке.